Мистик-ривер - Страница 49

— Какими вещественными уликами мы располагаем? — спросил Фрил.

— Тут нам дождь подгадил, сэр. Мы сняли ряд следов, которые могут принадлежать преступнику, но они очень размыты. Два из них, без сомнения, отпечатки ног жертвы. На двери за экраном примерно двадцать отпечатков пальцев, но опять же неизвестно чьих: они могут принадлежать жертве, могут — преступнику, а могут и вовсе какому-нибудь пьянице, забравшемуся сюда вечером выпить, или вздумавшему здесь передохнуть бегуну. Около двери — кровь, за дверью — тоже, и опять неизвестно, преступника ли она или нет. Большая часть кровавых следов, конечно, принадлежит жертве. Нам удалось взять четкие отпечатки пальцев с дверцы машины девушки. Вот, пожалуй, и все вещественные улики.

Фрил кивнул.

— Что я могу доложить начальству, когда оно позвонит мне минут через десять — двадцать?

Пауэрс пожал плечами:

— Скажите, что дождь очень испортил нам всю картину, но что мы стараемся.

Фрил зевнул, прикрывшись рукой.

Уайти через плечо смотрел на тропинку, ведущую к злополучной дверце. Здесь Кейти Маркус сделала свои последние шаги.

— Меня бесит отсутствие следов.

— Вы сами ссылались на дождь...

Уайти кивнул:

— Но она-то кое-какие следы оставила. Могу поклясться перед любым начальством, что это ее следы, что они свежие, кое-где вмятины от каблуков, а кое-где она наступала на носки. Таких следов мы обнаружили три, если не четыре, и я совершенно уверен, что это следы Кейти Маркус. А преступника? Нет как нет!

— И опять же это из-за дождя, — сказал Шон.

— Дождем объясняется то, что найдено всего три ее следа, пусть так. Но не найти ни единого следа этого парня? — Уайти взглянул на Шона, потом на Фрила и пожал плечами. — Это уж слишком. Что меня и бесит.

Фрил спрыгнул с эстрады и отряхнул с ладоней песок.

— Ладно, ребята. В вашем распоряжении шестерка лучших детективов. В лаборатории вашим материалам зеленая улица, и идут они вне очереди. Понадобятся еще полицейские для работы на местности — пожалуйста. Так что, сержант, поделитесь вашим планом использования людских резервов, которые мы сочли разумным вам выделить.

— Я собираюсь побеседовать с отцом жертвы и разузнать, что ему известно об ее передвижениях этой ночью, с кем она была, с кем могла поссориться. Потом мы допросим этих людей, вторично допросим женщину, которая сказала, что слышала, как на Сидней-стрит останавливалась машина. Вытрясем все, что возможно, из каждого пьяницы в парке и на Сидней-стрит; мы надеемся, эксперты технической службы сумеют предоставить нам и убедительные отпечатки пальцев, и, может быть, волоски, которые нам помогут. Может быть, под ногтями у этой Маркус остались частички его кожи. Может быть, какие-нибудь следы на двери. А может, это ее парень и они поцапались. — Уайти опять пожал плечами и отпихнул носком ботинка какой-то сор. — В таком вот разрезе.

Фрил покосился на Шона.

— Мы найдем этого парня, сэр.

Казалось, Фрил ожидал от него каких-то иных слов, но коротко кивнул и похлопал Шона по локтю, прежде чем отойти от эстрады туда, где в амфитеатре для публики лейтенант Крозер из городской полиции беседовал с начальником Шестой бригады капитаном Джиллисом. Все они проводили Уайти и Шона ободряющими взглядами, дескать, так держать.

— Мы найдем этого парня? — переспросил Уайти. — После четырех лет колледжа ты получше ничего не придумал?

На секунду Шон опять встретился глазами с Фрилом, и тот кивнул, как ему показалось, уверенно и понимающе.

— Это есть в инструкции, — сказал он Уайти. — Как раз после «Мы прищучим негодяя» и перед «хвала Господу». А ты что, не читал инструкции?

— Пропади она пропадом.

Они оглянулись, потому что помощник коронера, захлопнув заднюю дверь автофургона, пошел к дверце водителя.

— У тебя есть какая-нибудь версия? — спросил Шон.

— Десять лет назад, — сказал Уайти, — я бы заподозрил в этом некий обряд посвящения в бандиты. Ну а теперь? Ерунда какая-то. Преступность падает, зато полная неразбериха в мотивах. Ну а ты что думаешь?

— Ревнивый дружок, но это так, навскидку.

— И он ударил ее битой? Он что, не совсем нормальный?

— Часто так оно и есть.

Помощник коронера приоткрыл дверцу водителя и окинул взглядом Уайти и Шона.

— Кажется, кто-то собирался показать нам дорогу отсюда?

— Да, мы собирались, — сказал Уайти. — Но когда выедем из парка, поедешь впереди. И еще: с нами будут близкие родственники, так что не оставляй ее в коридоре. Понятно?

Парень кивнул и полез в свой фургон.

Уайти и Шон сели в патрульную машину, Уайти за руль, и поехали впереди фургона. Они ехали вниз по склону между желтых лент полицейского ограждения, и Шон смотрел, как просвечивает сквозь деревья закатное солнце, как заливает оно ржавым золотом воду канала, как зажигает красным сиянием верхушки деревьев. Шон думал о том, что, умирая, будет сожалеть и об этом — об этих удивительных, нездешних красках, хотя они и навевают легкую грусть, словно ты маленький и затерялся неведомо где.

* * *

Первую ночь в исправительном заведении «Олений остров» Джим просидел без сна с девяти и до шести, боясь, что его сокамерник кинется на него и убьет.

Сокамерник был ньюхэмпширским байкером и звался Вудрел Дэниелс; по какому-то делу, связанному с метамфетамином, его занесло в Массачусетс, где он заглянул в бар пропустить рюмочку-друтую, после чего ткнул бильярдным кием в глаз собутыльника, ослепив того. Вудрел Дэниеле был настоящая мясная туша, весь в татуировках и ножевых шрамах. Он поглядел на Джимми и издал какое-то странное тихое фырканье — звук, отозвавшийся в сердце Джимми сигналом тревоги.