Мистик-ривер - Страница 19

— Я шел к машине, — начал он, и Селеста опять опустилась на крышку унитаза, а он сел перед ней на корточки, — и вдруг ко мне подошел этот парень и попросил прикурить. Я сказал, что не курю. Он сказал, что и он не курит.

— И он не курит.

Дейв кивнул.

— У меня сердце заколотилось, потому что кругом пи единой души. Только он и я. И тут я увидел у него в руке нож. А он говорит: «Кошелек или жизнь, ты, сука... одно из двух. Выбирай!»

— Прямо так и сказал?

Дейв вскинулся, потом склонил голову к плечу.

— А что?

— Ничего.

Селесте слова эти почему-то показались смешными. Неестественным и, что ли... Как в кино. Но ведь кино сейчас все смотрят и телевизор, так что грабитель вполне мог перенять эти слова у какого-нибудь экранного грабителя. Репетировал их, повторял вечерами перед зеркалом, пока они не стали выходить у него натурально, как в боевике.

— Ну вот... — продолжал Дейв, — говорю ему что-то вроде: «Брось, дружище, дай мне пройти к машине и отправляйся-ка домой». Глупо, конечно, потому что тут уж ему и ключи от машины понадобились. И не знаю, детка, почему, но, вместо того чтобы испугаться, я прямо взбесился. Может быть, это была пьяная храбрость, не знаю, но я захотел пройти, оттеснив его. И тут он ударил меня ножом.

— Ты раньше сказал, что он бросился на тебя.

— Черт возьми, ты дашь мне досказать, как все было, или нет?

Она тронула его щеку.

— Прости, детка. — Он поцеловал ее ладонь. — Так вот. Он меня вроде как прижал к машине и занес руку, а я вроде как увернулся, и тут-то этот гомик полоснул меня ножом. Я почувствовал, как нож пропорол кожу, и просто обезумел. Я треснул его кулаком по щеке. Он не ожидал удара. Проревел что-то вроде: «Ах ты, сволочь...», а я размахнулся и вдарил ему, кажется, по шее. Он упал. Нож полетел на землю. Я оседлал его и потом, потом...

Глаза Дейва были устремлены на ванну, рот приоткрыт, губы запеклись.

— Потом что? — спросила Селеста, стараясь представить себе грабителя с занесенным для удара кулаком и нацеленным ножом в другой руке. — Что ты сделал?

Дейв, повернувшись, уставился ей в колени.

— Я, детка, живого места на нем не оставил. По-моему, я его прикончил. Я бил его головой о тротуар; бил по лицу, я сломал ему нос, по-моему, так. Я был как бешеный и испугался как черт и все время думал о тебе и Майкле, и что будет, если я не сумею завести мотор. Погибнуть на этой парковке из-за того, что какой-то полудурок не желает зарабатывать на жизнь честным трудом... — И, пристально взглянув ей в глаза, он повторил: — По-моему, я прикончил его, детка.

Он выглядел таким юным. Глаза распахнуты, лицо бледное, мокрые от пота волосы прилипли к черепу, на лице ужас и — кровь? — да, кровь.

«СПИД, — мелькнуло в голове. — Что, если парень этот был болен СПИДом?»

Нет, подумала она, ты бредишь, опомнись.

Она нужна была Дейву. И это было необычно. Сейчас она поняла, почему ее тревожило в последнее время то, что Дейв никогда не жаловался. Жалуясь, человек словно бы просит о помощи, просит, чтобы тот, кому он жалуется, что-то сделал, устранил какую-то помеху. А Дейву раньше она не была нужна, поэтому он и не жаловался — ни когда потерял работу, ни из-за Розмари. А вот сейчас он сидит перед ней на корточках, твердит, как в бреду, что, наверно, убил человека, и хочет, чтобы она его утешила, сказала, что все в порядке.

Она и скажет это. Разве не так? Ты собираешься ограбить приличного человека, но тебе не везет, все выходит не так, как ты рассчитывал. Конечно, ужасно, если ты погибнешь, но что делать, думала Селеста, поделом тебе, надо было знать, на что идешь.

Она поцеловала мужа в лоб.

— Милый, — шепнула она, — залезай-ка ты под душ. А я займусь одеждой.

— Да?

— Да.

— А что ты с ней хочешь сделать?

Она понятия не имела. Сжечь? Конечно, только где? Не в квартире же. Значит, во дворе. Но тут же явилась мысль, что могут увидеть, как она сжигает во дворе одежду в три часа ночи. Да хоть бы и днем.

— Я выстираю ее, — наконец решила она. — Выстираю хорошенько, положу в мусорный пакет, и мы ее закопаем.

— Закопаем?

— Ну, или свезем на помойку. Нет, погоди-ка... — Ее мысли неслись, опережая слова. — Припрячем этот мешок до утра вторника, когда вывозят мусор, понимаешь?

— Ну да...

Он повернул кран душа, он не сводил с нее глаз, он ждал, и потемневшая полоса на его груди опять навела ее на мысль о СПИДе или гепатите, да мало ли чем может чужая кровь заразить и убить человека?

— Я знаю, когда приезжают мусорщики. Ровно в семь пятнадцать каждую неделю, кроме первой недели июня. Когда студенты разъезжаются, они оставляют много мусора, и мусорщикам выгоднее опоздать, но...

— Селеста, милая, ну и как ты собираешься...

— Когда я услышу грузовик, я спущусь вниз и скажу, что забыла еще один пакет, и брошу его подальше в мусор. Ясно?

Она улыбнулась, хотя ей было не до смеха. Все еще стоя к ней лицом, он сунул под струю руку.

— Ладно. Только вот...

— Что?

— Это ничего, да?

— Конечно.

Гепатит А, В и С, думала она. Лихорадка Эбола. Тропическая малярия.

Глаза его опять стали большими-большими.

— Ведь я, возможно, человека убил, детка. Господи боже...

Ей хотелось подойти к нему, погладить. И хотелось бежать без оглядки. Хотелось обнять его за шею, сказать, что все будет хорошо. Но хотелось остаться одной и там, на свободе, все хорошенько обдумать.

Но она не уходила, а стояла как вкопанная.

— Я выстираю одежду.

— Ладно, — сказал он.

Она достала из-под раковины резиновые перчатки, в которых мыла туалет, надела их, проверила, нет ли дырок. Удостоверившись, что они целы, она вынула из раковины его рубашку, а с пола подняла его джинсы. Джинсы были темными от крови, и на белом кафеле от них осталось пятно.